Архив Василия Демешкина. Часть 13.

Так как у нас на заводе были такие ударники, ретивые на работу, я могу привести такой пример – можно назвать кладчика готовой продукции Чиркунова, который вставал всех раньше, в пять часов утра, и до восьми часов он уже накладывал 25 вполне годных кулей с посудой, готовой к отправке. Потом он уходит на завтрак – это примерно на полчаса, а потом снова приходит – и обратно до обеда, двенадцати часов, у него наложено 25 вполне годных к отправке. И он уходит на обед на час, а когда вернётся с обеда, опять начинает класть в кули посуду, и к четырём часам у него уже стоит годных к отправке 30 кулей, а всего за день он наложил 80 кулей – это примерно, если возчик брал по 15 кулей, то его обслуживали 2-3 лошади одного.

Такая работа протекала ежедневно, и кроме того, он ещё ухитрялся накладывать 3 подводы с /билкой? Слово написано неразборчиво - Tasha/, которые посещали почти ежедневно.

Я был наблюдающим за этой работой. Хотя я и приходил со своим братом Евгением к восьми утра, к тому времени у него уже было 20 и более кулей. Мой брат работал там – его обязанность была писать на кулях маркировку, что за посуда, и ставить метку, кто её клал. Уже возчики приехали за посудой, и уже разложили её по лошадям. Когда мы приходили, то Чиркунов Иван Прокофьевич уже заканчивал обвязку кулей и смеялся: «Что, молодёжь, больно долго почиваете, по-барскому! Я уже вот сколько наставил, пока вам снились девочки!..»

Меня очень удивило, что такое количество может человек сделать за день. Я и многие другие зрители наблюдали за ним, за его работой. Вот ему отвели закром большой с посудой, и он приступает. Первое дело он сделал - совместно с другими кладчиками посуды приносил на носилках соломы или сена для упаковки - то количество, которое требуется ему на день, а потом брали у заведующего складом 50 кулей. И приступали к кладке. Это было так странно смотреть – что делал человек-машина: он брал своими здоровыми руками не одну бутылку, а пяток и более, раскладывал их в кулях так проворно, что я не успевал даже считать; и так проворно отставлял кули, а потом ещё их закручивал шпагатом.

Такое зрелище наблюдал и хозяин Сергей Иванович, который даже не поверил своим глазам и удивлялся, говорил что этого не должно быть: «Человек так торопится – может нанести мне ущерб в виде боя». И он приказал заведующему складом Андрееву Василию Яковлевичу, чтобы тот хотя бы два или три куля взял для анализа, проверки: есть ли бой. Но наш Чиркунов Иван Прокофьевич очень обиделся на это, и на следующий день, когда пришёл на это зрелище опять сам хозяин Сергей Иванович, то сказал: «Вы не верите – возьмите из этой партии кулей любой куль. Если в нём окажется бой, то я вам плачу пять рублей, а если не окажется, хотя я сам проработаю второй раз, я его распакую и снова запакую бесплатно, то за это вы мне платите пять рублей».

Долго думал Сергей Иванович над этой игрой и решил сделать пробу. Но она оказалась в пользу Чиркунова Ивана Прокофьевича. Он очень удивился такой работой.

Некоторые другие кладчики, как, например, Краснов Василий Иванович, Кузнецов Илья Никанорович, Ефимов Иван Тихонович – никак не могли сделать более 60 кулей, все силы клали, даже приходили ранее и кончали позднее, и всё припасали – солому и кули – но всё равно не могли догнать ретивого сурового Чиркунова Ивана Прокофьевича. Даже имели тяготу, но ничего не получилось: дело в том, как он и сказал, - здесь ловкость рук и сама расторопность. У него такие рабочие руки – они, по-видимому, привыкли к такой работе.

Даже и в то время уже люди были ударниками, хотя тогда никакой нормы не устанавливали, были расценки на упаковку – их не снижали. Если он много сделал – значит, его счастье, что он много заработал своим честным трудом и совестью. Были и другие рабочие, но они не показывали себя такими ретивыми, говорили: «Зачем нам так работать, мы и так хорошо живём и много зарабатываем, хотя не честным трудом».

Tasha.
Фото автора.
Судогда, 20 октября 2011 г. К заголовку