Архив Василия Демешкина. Часть 40.

Прошло три дня после узкого заседания членов коллегии заводоуправления, и уже пришла телеграмма из Москвы от нашего бухгалтера Гусева Козьмы Максимовича о том, что работы по выверке и окончательной сдаче дел Московского Склада Васильевым Сергеем Ивановичем закончены: «Прошу выезда члена коллегии заводоуправления Пятакина Александра Васильевича для уточнения некоторых разногласий, а также получить некоторую задолженность на водочных заводах».

И на следующий день наш грозный товарищ Пятакин Александр Васильевич совместно с кассиром Демешкиным Василием Дмитриевичем выехали со стекольного завода на тройке заводских лошадей с кучером Фроловым Иваном Николаевичем во Владимир, а там и в Москву - за получением денежных средств. Во Владимир, на постоялый двор Малышева Николая Ивановича, мы приехали днём. Наш грозный Пятакин Александр Васильевич отправился по городским учреждениям в исполнительный комитет кое-что узнать и похлопотать о стекольном заводе. Вернулся уже к вечеру. В кратком сообщении его прозвучало, что в исполкоме имеется некоторый сдвиг, и кое-что обещают дать на стекольный завод. Беседовать о делах со мной он долго не стал, так как я ещё в таком молодом возрасте не имел опыта.

И мы стали собираться на вокзал для поездки в Москву, к поезду, который должен был скоро подойти из Нижнего Новгорода. Нам же ждать его пришлось мало, он скоро подошёл, и мы вышли из вокзала для посадки в вагон.

Утром мы прибыли на ту прежнюю нашу квартиру, где мы ранее помещались, к той самой нашей хозяйке. Чтобы не было скучно, мы отправились на квартиру, где помещался наш бухгалтер Гусев Козьма Максимович, то есть к нашему новому заведующему Московским Складом Фоменкову Ивану Ивановичу. Последнего дома не было, он уже был на работе, и товарищ Гусев Козьма Максимович тоже готовился идти на работу по окончательному выявлению недостачи на Московском Складе. Наше появление его очень удивило - как скоро мы прибыли в Москву. Значит, придётся пока ту работу временно оставить. Наш бухгалтер Гусев Козьма Максимович совместно с хозяйкой Фоменковой Клавдией Михайловной стали готовить завтрак. По окончании его стали вести беседу.

Время было уже около двенадцати часов дня, вскоре пришёл наш заведующий Московским Складом Фоменков Иван Иванович на обед, и у нас стало продолжение той беседы, уже с ним - на тему будущей работы: «Теперь с большой отправкой посуды со склада – примерно ходят 15-18 подвод, почти ежедневно – работать стало очень трудно, хотя и дали мне помощника-счетовода. Но всё равно нелегко мне, не так уж грамотному, и я не работал на такой работе. Есть и трудность, которую необходимо изжить - надо устроить как-нибудь отправку посуды вагонами более крупному водочному заводу как покупателю, или же иметь договорённость, чтобы два или три водочных завода брали прямо из вагона посуду на подводы ежедневно».

На это наш грозный товарищ Пятакин Александр Васильевич сказал товарищу Фоменкову Ивану Ивановичу следующее: «По этому вопросу буду беседовать с руководителями водочных заводов, чтобы отправлять с нашего Судогодского стекольного завода ту самую посуду, которая им требуется, прямо на тот водочный завод, где имеется железнодорожная ветка или ближайшая железнодорожная станция. А тот водочный завод, где нет поблизости железнодорожной ветки или станции, будет забирать посуду там, где она имеется. Хотя бы Трёхгорный пивоваренный завод забирал бы, а потом уже отпускал им свою посуду по накладной с уведомлением нашего заведующего Московским Складом Фоменкова Ивана Ивановича, который на основании накладной уже выписывал бы счёт. Эта система даёт возможность сократить работу нашего Московского Склада и излишний прогон лошадей, которые в настоящее время ходят ежедневно за посудой. А теперь я обращаюсь к товарищу Гусеву Козьме Максимовичу: как дело с выверкой и его сдачей Московского Склада бывшим заведующим Васильевым Сергеем Ивановичем? И какие результаты?»

Товарищ Гусев Козьма Максимович на это сказал: «Да положение не скажу, что хорошее. Все записи в книгах с момента переворота царской власти посмотрели, оказалось всё правильно оприходовано, а также все счета и сами накладные выписаны правильно. Работа товарища Васильева Сергея Ивановича была закончена, были восстановлены все счета и накладные после сдачи склада. Дополнительно было внесено в книгу покупателей и в книгу оприходования и отправленной посуды. Но вопрос, будет ли такая отчётность, какая была у старого владельца Голубева Сергея Ивановича? И меня не устраивают те остатки, взятые нами из книги. Сомнительные - такой большой недостачи посуды не имеется, но очень много боя. Чей бой, установить очень трудно: разбита посуда на складе, или же доставлено с какого-нибудь водочного завода для отправки на Судогодский Стекольный завод. По словам рабочих склада, бой этот был доставлен от водочных заводов для погрузки на Судогодский стекольный завод. Но товарищ Васильев Сергей Иванович оспаривает - говорит, что весь бой, который привозился от водочных заводов, отгружался вагонами на Судогодский стекольный завод, - а этот бой получился здесь, на складе, и он его не сумел в то время отправить, потому что должен был за него отчитаться, хотя бы по весу той посуды. Вопрос очень спорный. А также товарищ Фоменков Иван Иванович не принял старую посуду, говорит: куда я её дену, давайте обсудим этот вопрос здесь, на месте, с товарищем Васильевым Сергеем Ивановичем, или дайте распоряжение рабочим, чтобы отобрать и привести в хороший вид. Может быть, кто её купит, - или же её побить и отправить на наш Судогодский стекольный завод как бой в вагоне, и тогда мы её спишем у товарища Васильева Сергея Ивановича. Тогда у него уменьшится недостача посуды. Но что же делать с той недостачей у бывшего заведующего Московским Складом Васильева Сергея Ивановича, какие нужно принять к этому меры? Вообще, до завтра - на ту тему поговорим на квартире у Васильева Сергея Ивановича. Может, он согласится внести деньги за ту посуду, или же его отдать под суд за расхищение и халатное отношение к работе. Вообще, по всем книгам ведение хорошее, но недостача имеется. При переговорах с товарищем Васильевым Сергеем Ивановичем его слова были такие: он доказывает, что у него никогда не было списания на бой. Когда был владелец Голубев Сергей Иванович, то он с этим не считался, а говорил, что этого не должно быть: «Я гружу посуду, которую я должен продавать под другие надобности, без учёта - если сумеешь её кому продать, она у меня не так дорога, а если нет, то её надо бы побить в бой».

На это наш грозный товарищ Пятакин Александр Васильевич сказал: «Хотя я ещё молодой, но рабочий, и должен уже говорить по-рабочему. Меня очень удивляют слова нашего бывшего заведующего Московским Складом Васильева Сергея Ивановича, что посуда отправлялась ему без учёта. Очень странно, но всё-таки он же вёл конторские книги, и в них записывал всё, что ему приходило от нашего Судогодского стекольного завода, – и годная, и негодная посуда. Всё-таки учёт-то он вёл, и продавал её тоже, списывал по книгам и счетам с пониженной суммой, – значит, он всё-таки отчитывался перед Голубевым Сергеем Ивановичем и нёс какую-то есть ответственность. Хотя я и малограмотный, но я думаю, что в то последнее пребывание в Москве Голубева Сергея Ивановича на квартире Васильева Сергея Ивановича там было всё-таки много говорено - и кое-что придумано, как лучше устроить эту канитель, в каком духе. Ну, товарищи Гусев Козьма Максимович и Иван Иванович Фоменков, на сегодня хватит, до завтра! Я кое-что подумаю своей дурной головой, что сделать, и вы мне поможете. Как говорится, ум хорошо, два-три – тоже великолепно. Так мы и решим, до завтра, спокойной ночи».

И мы вышли из квартиры Фоменкова Ивана Ивановича на свою квартиру. Когда мы туда пришли, наша хозяйка была в таком настроении - всё болтала о жизни, о работе, о питании, обо всём, такая лепетунья. Но наш грозный товарищ Пятакин Александр Васильевич сегодня был не в духе, чем-то был недоволен, мало болтал и лёг спать. О чём думал, трудно было понять.

Наутро он встал, мы позавтракали, и он отправился на квартиру к Фоменкову Ивану Ивановичу, где проживал Гусев Козьма Максимович. А мне, Демешкину Василию Дмитриевичу, сказал: «Побудь на складе до моего приезда, посмотри, как он отпускает посуду, сколько подвод ещё. Побеседуй с возчиками, какое у них настроение о власти, чем они недовольны».

И он вышел. Но мне захотелось всё-таки сходить к Фоменкову Ивану Ивановичу, и я тоже пошёл. Когда я пришёл туда, то там было маленькое совещание о поездке на квартиру Васильева Сергея Ивановича, где мы должны были договориться о недостаче. Думали, какие принять меры. Все поехали, а я остался здесь, как мне сказал товарищ Пятакин Александр Васильевич. Я отправился на склад с Иваном Ивановичем Фоменковым, а там уже стояли пять подвод за посудой, и возчики ругались, что так долго спит новый заведующий Московским Складом, и ранее так не было: «Мы приезжали, накладывали все подводы и говорили, сколько какой посуды мы наложили, оставляли записку сторожу, что мы были и взяли, что нам нужно. А теперь не только стоим на складе, - за сто метров от склада не пускают, какая стала дисциплина!» На это наш товарищ Фоменков Иван Иванович сказал: «А как вы думаете? Пусти козла в капусту, он всё может сделать. Я человек ответственный за свою работу. Подъезжаете, накладываете, что вам нужно, и заходите в контору. Там выпишем накладную, а потом на всю партию счёт. Это займёт немного времени - пока вы накладываете, я приготовлю накладную на посуду. Проверим - и можете ехать. Как вы сегодня думаете, сколько взять посуды и какой к следующему разу? Я вам припасу и выпишу накладную, вы только наложите её и тронетесь, это очень ускорит вашу поездку». - «Вот так это хорошо, можно сделать три поездки».

Товарищ Фоменков Иван Иванович сказал: «Всё дело в вас и в вашем начальстве. Вы должны знать, какая вам нужна посуда, и её я буду уже готовить, и вы её будете накладывать. Лишнего возьмёте - вас со склада не выпустят. Вы только будете брать ту посуду, которая вам уже припасена. Да, замечательно, хорошая установка, и удобно. А завтра утром вы уже приедете, и посуда и накладная будут готовы, а со следующей поездкой тоже будет уже припасено, только скажите вашему начальству, чтобы давало заявки. Хотя бы на два или три дня, что им нужно».

Вот так протекала работа. Сегодня поговорить с возчиками мне удалось на тему жизни, и я отправился на свою квартиру, на отдых.

Но отдохнуть много не удалось, так как наш грозный товарищ Пятакин Александр Васильевич уже вернулся. Он был в хорошем настроении, и только сказал, что завтра с утра будем делать поездки на водочные заводы за получением денег за посуду, и, наверное, хватит двух дней, и мы отправимся домой, на Судогодский стекольный завод для оплаты рабочим. «А теперь давай немного заправимся кое-чем, а там я тебе расскажу всё о поездке на квартиру Васильева Сергея Ивановича, и какие там результаты нашей командировки».

Наша хозяйка подала покушать, и когда мы закончили, то наш грозный товарищ Пятакин Александр Васильевич начал рассказывать о поездке. «Ну вот, когда мы с Гусевым Козьмой Максимовичем приехали на квартиру, то нас приняли очень хорошо. Дело уже у нас с ним было заранее сделано. Я, прежде чем приступить к нашему совещанию, попросил товарища Васильева Сергея Ивановича пояснить всё, что требуется, чтобы иметь кое-какое представление, почему получилась недостача посуды. Может быть, какая-то посуда была оприходована неправильно? Я лично переговаривал с товарищем Гусевым Козьмой Максимовичем, который вот здесь присутствует, и он пояснил, что все книги прихода и расхода ведутся очень хорошо, - значит, вы себя считаете человеком ответственным за свою работу по отпуску со склада. Но товарищ Гусев Козьма Максимович пояснил, что он брал во внимание только записи с момента новой власти, но его очень заинтересовало и ведение всех конторских книг ранее, когда ещё был владелец Голубев Сергей Иванович. Там тоже был хороший учёт как прихода, а также и отпуска со вклада, даже товарищ Гусев Козьма Максимович остался очень доволен таким учётом. Но всё-таки почему оказалась недостача? Моё мнение такое. Как уже известно, когда мы с вами в течение недели делали поездки на водочные заводы, везде было недостаточное оформление всех документов, и я уверен в том, что вы прекрасно знали, что у вас имеется недостача, а вы её хотели умышленно скрыть теми актами, которые находились в делах водочных заводов, и они у вас где-то были в уютном месте до поры до времени, когда дело было уже вами сделано. Но наше вмешательство в это дело усугубило ваше отношение в том, что вы нигде не проводили недостачу по актам. Думали, что наши рабочие головы тёмные, не поймут и не вникнут в это дело, но напрасно вы так думаете, все ваши проделки мы узнали на нашем Судогодском стекольном заводе, и здесь, среди ваших же работников склада, которые утверждали, что посуду за последнее время возили даже без накладных, и сколько - установить трудно. Вы, наверно, знали прекрасно, что это не приведёт к хорошему! Почему же, когда был владелец Голубев Сергей Иванович, вы к работе относились очень хорошо? Это показывает ведение всех книг, которые велись очень хорошо, и чисто, и аккуратно. А как стала новая наша рабочая власть, - вы почему-то стали относиться не так, как нужно, доверили склад какому-то сторожу, который по вашему же указанию выпускал нагруженные подводы с посудой уже без накладных, а потом уже оформление было вечером, опять же голословно, со слов тех возчиков. Я бы просил вас, товарищ Васильев Сергей Иванович, пояснить, какие вы думаете принять меры к этой недостаче посуды, каким путём вы думаете её погасить и каким документом? Может быть, у вас имеется договорённость с теми водочными заводами, а также пивоваренными, дополнительно - выписки из счетов, или же вы сами внесёте нам под расписку какую-нибудь сумму, или же будете просить списать на бой, которого, согласно конторским книгам, никогда не списано не было? Вот уже, Васильев Сергей Иванович, давайте поговорим обо всём. Ну, товарищ Васильев Сергей Иванович, ваше слово в оправдание себя, как вы считаете, это правильно, или же, может, мы с Гусевым Козьмой Максимовичем много наговорили лишнего, не учли все ваши недостатки? Я прошу уже начинать».

Вот наш бывший заведующий Московским Складом Васильев Сергей Иванович встал со стула и стал держать речь такого же содержания: «Я проработал на данном Московском Складе около пятнадцати лет, начиная с мальчика восемнадцати лет в качестве сначала переписчика, конторщика, а в последнее время десять лет - как заведующий Московским Складом. Верой и правдой служил бывшему владельцу Голубеву Сергею Ивановичу, получал от Судогодского стекольного завода всякую винную, пивную посуду, отправлял её на винно-водочные заводы и на пивоваренные. Ежедневно ходили около пятнадцати подвод. Никогда я не думал, что у меня будет недостача посуды. Никаких остатков всё время не снимали, потому что склад всегда был загружен посудой. Боя было мало, так как всю посуду в кулях отправляли прямо на водочные и пивоваренные заводы, я за неё тогда не отвечал, что там был бой. Хотя за последнее время стало много жалоб со стороны владельцев водочных и пивоваренных заводов, я по этому поводу неоднократно писал письма бывшему владельцу Голубеву Сергею Ивановичу, и у меня имеются копии тех писем - я их показывал товарищу Гусеву Козьме Максимовичу, который на это ответил: «Какие же меры принимал бывший владелец Голубев Сергей Иванович, что он вам писал?» Я ему на это ответил, что Голубев Сергей Иванович сообщил, что если имеется бой, - замените из тех у вас запасов, которые вы имеете, заставьте рабочих грузчиков склада отобрать более годную посуду и отправить тому водочному заводу, который имеет претензию к вам. Но за последнее время из того запаса, что имеется, ничего выбрать было нельзя, вся посуда лежит на складе без движения, её никто не берёт, потому что она им не подходящая. И когда я сдавал по акту Московский Склад Фоменкову Ивану Ивановичу, то её я не сдавал, потому что она числится как неликвид, её только обратно использовать как бой. Я прошу её списать и побить, и отправить её на Судогодский стекольный завод, чтобы она не занимала место. Относительно недостачи у меня посуды - я беру на себя вину в том, что я халатно отнёсся к этому, что доверил выпуск из склада сторожу, который выпускал подводы без накладной и только оставлял памятку, какая посуда, а потом уже выписывал документы. Может быть, вывозили её, но ничего не оставляли, или ту памятку затеряли. То вполне могло быть, это моя была оплошность, что я ему доверил. Я только одно прошу членов заводоуправления: уменьшить мою недостачу путём списания на бой хотя в процентовом соотношении к этой недостаче 40%, а остальные 60% я обязуюсь внести в кассу вашего Судогодского стекольного завода, и одновременно буду хлопотать перед водочными и пивоваренными заводами о пополнении мне внесённой суммы. А относительно моей работы - прошу хотя бы временно меня поставить конторщиком или же агентом по сбыту до поступления на работу. Я себе работу найду, но мне сейчас будет очень трудно жить с уплатой задолженности, и жить в настоящее время без работы трудно. Я прошу извинить меня, может, я не тактично отнёсся к работе. Ну, пока я закончу, какое будет ваше мнение? И решайте. Я постараюсь все мои ошибки исправить как можно в скором времени».

«Значит, товарищ Васильев Сергей Иванович, вы закончили, более ничего не можете сказать в своё оправдание? Ну, тогда разрешите нам совместно с товарищем Гусевым Козьмой Максимовичем заняться ещё раз по этому делу. Мы с завтрашнего дня постараемся проверить ещё и проанализировать всю отправленную вам на Московский Склад посуду по её ассортименту: какая посуда была вам направлена, и кому она отправлена вами, какую посуду брали более покупатели, - чтобы определить процентное отношение той вашей недостачи. Мне всё-таки кажется, что здесь много вашей вины в отпуске. Итак, на один день мы вас не будем беспокоить, и вы можете за этот день кое-что подумать - как у вас всё-таки получилось. Если вам что-нибудь не ясно будет, то мы вас попросим туда завтра после обеда прибыть, и там совместно с вами, на месте, можем прийти к соглашению. Я сейчас ничего вам сказать не могу, только завтра после анализа всё выяснится относительно вашей работы. Я против ничего не имею, поработайте пока конторщиком, а может быть - опять на старое место, если всё у вас уладится своим чередом. Фоменков Иван Иванович всё говорит, что работать очень трудно, и никак не может привыкнуть к работе. Говорит: «Мне, не особо хорошо грамотному, плохо придётся разбираться в тех счетах, выписанных покупателям». Если всё будет улажено, то я буду вопрос ставить на нашем Судогодском стекольном заводе, чтобы увеличить количество людей на складе. Вы будете работать вроде агента по сдаче посуды покупателям и получать деньги за неё - с переводом их на Судогодский стекольный завод. Всё-таки в настоящее время работать будет очень легко, только необходимо к работе относиться аккуратно и добросовестно, не повторить тех недостатков, какие были у вас после свержения самодержавия. Я вполне уверен, что вы учтёте те недостатки, которые вами сделаны или сознательно, или несознательно. Вы думали, что всё пройдёт, но наше рабочее правительство хотя ещё и не так хорошо в настоящее время может управлять, но у нас имеются небольшие кадры специалистов, которые были в то время старым самодержавием зажаты в клещи, им не давали работы, на которую они были способны и имели опыт. Таких людей, хотя взять наш Судогодский стекольный завод, имеется много, которые с первых дней революции стали работать не хуже тех, которые были при царской власти. И они начали сейчас давать большую услугу в деле и руководстве. Таких людей я могу назвать - бухгалтера и других руководителей - которые, по всей вероятности, душой после переворота стали помогать и наталкивать нас в те самые тёмные углы, как я имею с вашим Московским Складом, где среди ваших рабочих таковые имеются и имелись ранее, и погибли в октябрьскую революцию от руки провокаторов, которых вы, наверно, знаете. Как показали оставшиеся рабочие, которые уверяли, что они были очевидцами тех арестов, - их подвергли пыткам власти Керенского, и вам как руководителю Московского Склада было, вероятно, известно, как убрать с дороги неугодных для вас рабочих. Я лично беседовал с этими оставшимися рабочими по всем этим происшествиям и пришёл к такому выводу - я сказал им: «Вам бы надо найти тачку на колёсах и посадить такого руководителя, вывезти из склада с большим позором, чтобы он более не вернулся». Ну, если говорить начистоту, то я могу проговорить ещё один час и налить грязи в ваше лицо, но я этого не хочу, я ругаю тех рабочих, что плохо давали сигнал о злоупотреблении, и рекомендую это сделать кому-нибудь из рабочих вашего Московского Склада. Говорить мы уже немного научились, неплохо. Значит, мы договорились, что мы завтра до обеда с товарищем Гусевым Козьмой Максимовичем кое-что проанализируем, и если вы желаете, то будьте добры прибыть после обеда на Московский Склад, где мы будем работать и выяснять вашу недостачу посуды. Ну, пока, всего хорошего! Товарищ Гусев Козьма Максимович, двигаемся по квартирам для того, чтобы завтра со свежей головой подумать, что же сделать».

Когда они прибыли на квартиры, кто где помещался, то на нашей квартире хозяйка уже ждала, и когда они прибыли, то началось собеседование на тему дня - что произошло. Начали рассказывать, что делалось на Складе. «Всё ещё гутовые элементы не могут примириться с теми порядками, которые наводит наш грозный товарищ Пятакин Александр Васильевич совместно с товарищем Гусевым Козьмой Максимовичем. Те же возчики, которые возят посуду, всё ещё стараются накласть посуду поскорее и выехать со склада с руганью и бранью за задержку. Наш грозный товарищ Пятакин Александр Васильевич, так ещё не очень старый, но, видно, вышел из терпения, стал очень матюгаться и сказал: «Завтра с утра я сам этим делом займусь, и всех крикунов буду уже провожать со склада без посуды. У меня не как у Фоменкова Ивана Ивановича - я как поведу своими бровями, а если будут чем-то недовольны, то пожалуйста, приезжайте вместе с вашими руководителями водочных заводов, и пусть улаживают конфликт. Ну, хозяйка спать. Так мы ещё можем говорить более часа, забивать голову всякими делами я отказываюсь. Уже у меня сегодня голова так забита вашим бывшим заведующим Московским Складом Васильевым Сергеем Ивановичем, который ещё всё хочет доказать, что он здесь хороший руководитель и специалист своего дела, отпускал посуду так скоро, что никакого затора на московском Складе не было, всё было хорошо и аккуратно. Ну, я уже сплю, хватит, давайте уже меня не тревожьте этими всеми разговорами».

Утром следующего дня наш грозный товарищ Пятакин Александр Васильевич проснулся, потянулся, спросил, сколько времени. Хозяйка сказала, что уже восемь часов утра. «Ну, надо вставать, кое-чем заправиться - и к Гусеву Козьме Максимовичу на квартиру. Нам с ним предстоит большая работа сегодня». Наскоро покушал, вышел из квартиры и направился к квартире Фоменкова Ивана Ивановича, где помещался наш бухгалтер Гусев Козьма Максимович.

Когда он вошёл, то товарищ Гусев Козьма Максимович уже ждал его с документами, которые припас для анализа. Работа началась. «Из всего этого, - сказал товарищ Гусев Козьма Максимович, - я взял всю посуду, которую отправил наш Судогодский стекольный завод. Это касается только одного водочного завода Шустова, всю посуду он забирал на подводах и вывозил ежедневно большими партиями. Проанализировать большую часть недостачи можно только за счёт этого водочного завода. Относительно пивоваренных заводов - посуду отгружали непосредственно на их ветку. Здесь сейчас применить процент очень трудно, хотя отправка была очень большая. Моё мнение – я лично мог бы предложить вам списать только 30% всей недостачи, а остальные 70%, моё личное мнение, надо отнести за счёт Васильева Сергея Ивановича, который допустил такую нехорошую тенденцию – отпускать посуду со склада без накладных. Хотя мы с вами были на водочном заводе Шустова, - так, знаете, очень трудно определить: по их документам оприходовано чисто, с нашей бухгалтерской точки зрения докопаться очень даже трудно. Я лично заглядывал в их книги бухгалтерского учёта, расчёты с ними. Там имелись такие случаи, что посуду они оприходовали условно, без накладной, от нас они всё-таки оприходовали без счетов, а когда уже поступала накладная и счёт, то ту посуду убирали из книги и приходовали снова - согласно накладной и счёта. Вот здесь-то и собака зарыта, копаться в чужих книгах неудобно, мне вот сейчас очень запечатляются такие два случая, что у них в книгах было приходовано более, чем был представлен счёт, а другой случай был, что было оприходовано дважды на одно и то же количество, но потом снято как ошибочно уже оприходованное. Моё такое мнение, я предлагаю так: пускай копается в них сам бывший заведующий Московским Складом Васильев Сергей Иванович. Мы ему преподнесём эту пилюлю - 70%. Вот после обеда он должен прибыть сюда, мы ему это предложим. Как он на это будет смотреть? Если он будет согласен, то пускай внесёт сумму за недостачу, как я уже говорю, а если он будет противиться, то вопрос нужно поставить очень жестокий. Относительно работы я пока бы предложил воздержаться - как бы он нам не сделал, чего доброго, пакость. Фоменков Иван Иванович не очень грамотный, и он его свободно может обвести и покрыть ту недостачу за его счёт. Вот смотрите, весь процесс работы, какой был отпуск посуды».

Товарищ Пятакин Александр Васильевич, выслушивая мнение товарища Гусева Козьмы Максимовича, вполне с ним согласился на то, чтобы списать только 30% недостачи, а остальную сумму пускай покрывает бывший заведующий Московским Складом Васильев Сергей Иванович. «Относительно работы его - пока нужно временно воздержаться. По приезде на Судогодский стекольный завод вопрос будет решён на заседании коллегии Заводоуправления в полном составе его с некоторыми содокладчиками: товарищем Голубевым Сергеем Ивановичем и товарищем Гусевым Козьмой Максимовичем о командировке в Москву. Сейчас этот вопрос решить очень трудно. За время работы нового заведующего Московским Складом Фоменкова Ивана Ивановича работа пока идёт неплохо, имеется дисциплина как среди рабочих, а также и среди возчиков, кои берут посуду, а так же налажена уже сама отчётность, и смещать его пока ещё нет надобности».

Во время нашей беседы по этому делу явился сам бывший заведующий Московским Складом Васильев Сергей Иванович, который поздоровался с нами и сказал: «Как идут дела, вы что-нибудь здесь обнаружили? Хоть маленько разобрались в этой путанице?»

Наш грозный товарищ Пятакин Александр Васильевич сказал ясно и чётко: «Вся наша работа по анализу проверки документов и всех счетов оказалась пустой, мы ничего не достигли, и наша комиссия по выверке расчётов с покупателями решила пока списать вам недостачу только 30%, а остальную сумму - 70% - постарайтесь внести в кассу нашего Судогодского стекольного завода. Или вы согласны с этим, или же будете копаться и доказывать, что у вас нет такой недостачи, только на водочном заводе Шустова, а на всех пивоваренных заводах мы согласны принять ту посуду, какая у вас недостаёт. А на всех водочных заводах, куда вы отправляли гужом, подводами, можете непосредственно иметь дело с ними как виновник этой путаницы, а главное - обратите серьёзное внимание на водочном заводе Шустова, где наши расчёты запутаны всякими исправлениями, где приходуют условно без счетов, а потом обратно снимают как ошибочно записанное. Вот здесь и разберись, кто прав кто виноват».

Наш бывший заведующий Московским Складом Васильев Сергей Иванович вынимает из своего портфеля черновые материалы об отправке и старается доказать, что он отпускал правильно. Мы ему на это сказали: «Наша вам рекомендация - поехать на все водочные заводы, проверить самому недостатки. Мы лично всё проверили, но копаться там нам очень неудобно. Если вы же отправили ту посуду, то она там записана, а если нет, то её там нет. Наша миссия сейчас окончена, можете действовать сами с теми заводчиками, а нам, будьте добры, внесите сумму недостачи в кассу Судогодского стекольного завода. А относительно работы вопрос пока остался у нас открытым. Будет совещание всех членов коллегии заводоуправления. О дне, когда оно будет, сообщим, а теперь нам время возвращаться на Судогодский стекольный завод. Там есть спешная работа, там имеется более 350 рабочих, которые уже голодают и делают поездки в чернозёмные хлебородные губернии. Часть рабочих стали уже отъезжать, покидая навсегда наш Судогодский стекольный завод, и мы должны хотя бы небольшую часть задержать и сделать разъяснения. Ну, до скорого свидания, подумайте, обмозгуйте своей головой - и внесите ту недостачу».

Наш бывший заведующий Московским Складом Васильев Сергей Иванович, угрюм и недоволен тем, покинул нас, сказал: «Сделаю на все водочные заводы поездки, сам лично сделаю анализ всех документов, а потом верну вам недостачу».

По отъезде его у нас стало общее мнение, что нужно как скорее вернуться на Судогодский стекольный завод. Но когда мы пришли на квартиру, где мы помещались, то наша хозяйка была в очень весёлом настроении. Нашла же храбрости, спросила: «А вы все, рабочие, расскажите о ваших семьях - как они живут, и как жили при старой власти? Например, ты, товарищ Пятакин Александр Васильевич, расскажи о себе, и какая у тебя семья».

Наш грозный Пятакин Александр Васильевич очень удивился. «Ладно, расскажу, раз попал в такое настроение. Семья моего отца очень большая, сам отец Василий Николаевич работает на стекольном заводе мастером в гуте. Мать Анастасия домохозяйка находится дома, готовит и убирает. В доме ещё брат Степан, женатый, его жена Екатерина - она не работает, тоже дома, домохозяйкой. Брат Степан работает мастером в гуте. Я, Александр, вот здесь глава, член коллегии Заводоуправления, - пока ещё холостой. Думаю жениться в скором времени, есть у меня девица очень симпатичная, зовут её Нюрочка, хотя мы и гуляем и время проводим, но никак её родители по фамилии Федосеевы и Ивановы не хотят отдавать её за меня, говорят - не хороший. Но всё равно теперь не старое время, насилия не потерплю - всё равно я женюсь, вот приеду отсюда, буду настаивать. У меня друг есть, Шувалов Афанасий Дмитриевич, он за моей сестрой ухаживает, скоро будет тоже свадьба. Ещё есть брат Николай, он тоже работает в гуте. Ещё есть сестра, девушка Пелагея, она тоже работает, тоже подумывает выйти замуж. Ещё есть сестра Даша, подросток, учится в школе. Ещё есть сестра Агапея, девушка, тоже учится, а ещё есть брат Фёдор, работает, но он ещё молодой подросток. Так наша семья очень большая, пара на пару, четверо нас мужчин и четыре женщины, это без отца и матери, а всего - десять человек. Все мы из рабочей семьи, живём не так уже плохо, средне вообще пока живём. Что будет дальше - посмотрим. Я теперь начальник всё-таки, буду добиваться, идти вперёд. Я - артист, могу играть на сцене, в спектаклях, и хорошо петь. Вот и будем организовывать отдых для рабочих и развлечения. Ну, я разболтался, могу наговорить ещё лишнего. Вон пускай наш бухгалтер Гусев Козьма Максимович расскажет о своей семье. Ну, говори, не стесняйся, Максимович, и до тебя черёд дойдёт, белая кровь. Что смеёшься, Василёк?»

«Ну, - начинает рассказывать Гусев Козьма Максимович, - семья наша не очень большая. Отец Максим работает плотником, столяром, мать - дома, домохозяйка. Старший брат Павел женатый, он работает старшим продавцом Синн(?) гастрономической бывшего хозяина Голубева, жена - домохозяйка. Другой брат, Андрей, женат, работает в сапожной артели, вновь организованной. Ещё холостой брат Николай - работает в Госбанке переписчиком. Сестёр нет. Я, Козьма Максимович, тоже ещё не женатый, работаю бухгалтером на Судогодском стекольном заводе. Живём неплохо, я думаю жениться тоже, завести свою семью. Ну, что говорить, я работаю, получаю пока прилично, одеваюсь неплохо. Более ничего сказать не могу о себе».

Вот товарищ Пятакин Александр Васильевич показал на меня, Демешкина : «Ну, белоручка, ты расскажи, как живёшь! Нашей хозяйке интересно знать тоже». – «Ну, расскажу. Семья наша состоит из отца Дмитрия Гавриловича, он работает приказчиком местной Лавки. Мать Анна Васильевна - она домохозяйка. Сестра Екатерина учится в школе, ещё сестра, только не родная, а двоюродная, от тётки, у нас живёт – Мария Яковлевна. Она работает в школе по рукоделию. Брат её, Евгений Яковлевич, работает в посудном складе. Живём хорошо, отец мой до революции и после её восстановления работал и работает в местной Лавке по отпуску продуктов. Никакой нужды до революции не имели, жили в достатке, жалование получал приличное, питание хорошее. Я сейчас работаю кассиром, жалование остаётся всё целиком на одевание, на обувь. Семья пока не голодает, имеется запас продуктов. Вот и всё».

Наша же хозяйка очень удивилась, что мы ей всё рассказали. Уже времени много, нужно отдохнуть, а завтра делать поездки на водочные заводы за деньгами. Хватит почти на день. Ну, спокойной ночи, до завтра! И мы стали собираться спать.

Утром мы встали со свежей головой, позавтракали и отправились на квартиру к Фоменкову Ивану Ивановичу, где помещался наш бухгалтер Гусев Козьма Максимович. Когда мы туда прибыли, то товарищ Гусев Козьма Максимович уже позавтракал и ждал нас для поездки по водочным заводам по сбору денег, но не все водочные заводы платили так хорошо, некоторые оставляли нас ждать ещё два дня, но у нас такое положение, что нам далее оставаться здесь было нельзя. Нам нужно было покинуть Москву, так как наша миссия по выверке окончилась. И так к вечеру мы объехали все почти водочные заводы и набрали определённую сумму, и вернулись на квартиру, чтобы в ночь выехать на Судогодский стекольный завод.

Василий Демешкин. Вступительное слово автора.

Василий Демешкин. 1. О постройке Судогодского Стекольного завода

Василий Демешкин. 2. Основная часть завода – гута

Василий Демешкин. 3. Как проходил процесс работы в гуте

Василий Демешкин. 4. Какой был отдых и какое было питание в отдыхе

Василий Демешкин. 5. Как сдавалась посуда на склад

Василий Демешкин. 6. Приём на работу

Василий Демешкин. 7. Отдел Сбыта Продукции. Куда и как она продавалась

Василий Демешкин. 8. Отдел Снабжения материалом, и откуда он доставлялся

Василий Демешкин. 9. Жилищное хозяйство на заводе

Василий Демешкин. 10. Снабжение рабочих завода продуктами питания

Василий Демешкин. 11. Пожарная охрана на заводе