Девка-Синеглазка: Атаманское побоище

Атаман станицы Луковской Андрей Андреич Недоруб заприметил, что казаки лука не сажают, растить его не умеют, а покупают у воронежских мужиков. Заприметил и тут же в уме прикинул: "А что если мужикам отбой дать? Самому лук сажать, самому и продавать его? Огромадные деньги можно нажить".

Что атаман задумает, то и сделает - в станице никто ему не указ. Вырезал Андрей Андреич на станичном выгоне у Хопра две десятины отличной земли, распахал и, как только весной сошла талая вода, послал своих работников сажать лук. А чтобы плантацию скот не стравил, строгий наказ казакам дал: свиней и телят держать в закутах и на поле не выпускать.

Пришла Фомина неделя, пригрело солнышко, взошёл лук и начал бутеть. Растёт, горьким соком наливается. Атаман каждый вечер на выгон ходит да на лук любуется. "Эх, - думает, - и загребу я денег!"

Стал лук в узелок завязываться, в головку расти. И вот в ту пору от окружного начальства приказ пришёл: выехать атаману на хутора, проверить у служилых казаков амуницию и оружие. Запрягли Андрею Андреичу тройку с бубенцами, и покатил он со своими помощниками смотры чинить. А казаки только этого и ждали. Скотина у них в закутах совсем затомилась, ревмя ревёт, на зелёную траву просится. Атаман только за поворотом скрылся - а уже во всех дворах ворота настежь: свиньи, телята гурьбой на станичный плац пастись высыпали. Ходит животина, травку пощипывает, одна заседателева свинья места себе найти не может. Мечется из стороны в сторону, хрюкает, как лемехом, носом землю пашет. Такая паршивая скотина - вся в хозяина. Помыкалась она в плацу - и шасть на выгон. А за ней и всё стадо потянулось. Часа не прошло, как свинья да телята весь атаманский лук вытоптали. Узнала атаманша, так и ахнула - пропал лук, пропали барыши. Зовёт она вестового из правления и приказывает немедля донести атаману о потраве.

На исходе дня на плантацию прискакал Андрей Андреич. Что же он видит? Был лук - и нет лука. Лежит среди поля заседателева свинья, разнежилась, что поповна на перине. Лежит и от удовольствия похрюкивает.

Обеспамятел Недоруб от ярости. Выхватил он свою атаманскую шашку с серебряным темляком и как рубанул свинью по шее - у ней и голова прочь. Потом изрубил и всю тушу, а кучеру приказал куски под яр покидать. Не успел кучер приказ выполнить - откуда ни возьмись заседатель бежит с казаками. А с другой стороны атаманша ведёт свой отряд - писарей с подписчиками из правления. Все при оружии: кто с шашкой, кто с пикой, а атаманские работники с дрекольем. Ну и пошла баталия. Дрались дотемна, марши строили, друг на дружку в атаку ходили, но ни та, ни другая сторона осилить не могла. К ночи война закончилась малой кровью - атаманскому работнику пикой глаз выкололи, а казаку Трофиму Неробею атаман шашкой ухо отрубил. Стали с той поры звать Трофима Карнаухим.

Прямо с поля битвы атаман с заседателем зашли в кабак распить мировую. За чаркой водки они разговорились, обнялись, расцеловались и тут же согласно порешили - расходы, причинённые военными действиями на атаманской плантации, покрыть за счёт особого денежного сбора с каждого казачьего двора.

Беда народу, когда начальники дерутся, но беда вдвойне, когда они дружат. Побоище принесло атаману и заседателю такой большой барыш, какого они не думали получить ни от лука, ни от зарубленной свиньи.

В. Головачёв, "Девка-Синеглазка".