Девка-Синеглазка: Как построили станицу

Откуда пошли наши хопёрские станицы? А вот послушай.

Когда черкасские домовитые старшины схватили Степана Тимофеича Разина и отправили в Москву на казнь, то худо пришлось и его односумам. Московские воеводы хватали и вешали их без суда. На низах жить стало невмоготу. Так они подались в донские верховья и тут разбрелись кто куда: одни на Хопёр, другие на Медведицу, третьи на Бузулук. Кругом леса да топи. Человек затеряется - век не сыщешь.

Пришли на Хопёр три брата-разинца: Родька, Мирошка и Кузька. Поблукали они на своём веку. Где только ни были. И в Соловках, и в Запорожской Сечи, и в Астрахани. Со Степаном Тимофеичем ходили в гости к самому персидскому шаху. Теперь искали местечка поукромнее, куда ни кат, ни воевода заглянуть бы не могли.

В ту пору на Хопре было два городка. Но браты и их обошли стороной, подались выше по реке. Поселились в непроходимых лесах, в безлюдном месте. Дуб да карагач кругом. Зверья, дичи сколько хочешь! А в заливных озёрах сазанов - хоть руками бери.

Срубили братья на полянке курную хату, обнесли тыном и зажили. Живут год, живут два. Промышляют охотой да рыбной ловлей. Власти до них не доходят, а своему брату, беглому, голи перекатной, они и сами завсегда рады: накормят, напоят и про дорогу расскажут. Только смотрят - набежной народ от них далеко не уходит, тут же, кто в землянке, кто в курене, а кто просто в шалаше, селится.

Глянул как-то Родька на поселенцев и говорит братам:

- А ведь нас тут целая станица. Не дай Бог, воеводы прослышат. Нагрянут и заберут живьём. Надо строить городок.

- Ясное дело, надо строить, - сказали браты.

- Собирайте народ на казачий Круг, - приказывает Родька.

Собралася голь на Круг, выслушала Родьку и порешила: на новом месте, поближе к Хопру, строить городок.

Дело живо пошло на лад. Расчистили майдан, посредине соорудили большую станичную избцу, а по сторонам, в два ряда, понастроили курных хат. Весь город обнесли высоким тыном, насыпали вал и окружили глубокой канавой. Подступай, враг - не возьмёшь.

- А как окрестим городок? - спрашивает Родька казаков.

Круг молчит. Строили - не думали о названии, а тут сразу и не решишь, какое ему дать имя. Родька шапку-трухменку с головы снял, вдарил о землю и говорит:

- Назовём её, браты, Михайловской.

- Как - Михайловской? Почему Михайловской? - кричит народ.

- А вот почему. В память Михайла - есаула Степана Тимофеевича. Храбрый казак был... Погиб в бою с персидским шахом. Скажите, браты, правду я говорю?

Мирошка и Кузька тотчас шапки долой и тоже кричат:

- Михайло - сынок Разинский, а нам - родной отец. Дух его казачий нашу станицу никому в обиду не даст. Окрестим станицу Михайловской!

- Михайловской! - зашумел народ.

На том Кругу Родьку выбрали станичным атаманом, а есаулом и казначеем - его братов.

Так на Хопре появилась станица Михайловская. А от трёх братьев - Родьки, Мирошки, Кузьки - пошли казачьи фамилии: Родионовы, Мироновы, Кузьмичёвы. Расплодились их тысячи. Не умирают и сейчас.

2.

Лет через двадцать разрослась станица так, что и не узнать. Возле неё пригороды появились. Родька за старостью от атаманства отошёл. Его сменил сначала Мирошка, а потом сын Мирошки - Илья. Был он казак ума небольшого, но хитрый, изворотливый, что твой уж. Знахарем всё прикидывался, к делу и не к делу твердил:

- От меня ничего не скроешь: я на три аршина в землю вижу.

За это казаки прозвали его Илюшка-знахарь.

Когд царь Пётр строил в Новохоперске малый морской флот, то часто наведывался в казачьи станицы. Заглянул он как-то и в Михайловскую. Хоть он из себя и видный был, однако ходил в простой рабочей одежде, так что не каждый мог в нём царя признать. Вот как-то встретился он со станичным атаманом и спрашивает:

- Ты что за человек будешь?

Илюшка кверху бороду задрал и так-то, сквозь зубы, отвечает:

- Я-то? Я атаман всего Михайловского юрта. А ты сам кто будешь? Какое такое имеешь право меня спрашивать?

- А я император всея России, - отвечает Пётр.

"Император?.. Это как будто побольше атамана Михайловского юрта", - смекает Илюшка, а у самого от страха язык присох, слова вымолвить не может.

А царь продолжает:

- Ты, говорят, большой знахарь - на рри аршина в землю видишь? Так ответь мне на три вопроса: сколько до неба вёрст? чего я стою? что я думаю? Срок на размышление - сутки. Завтра утром придёшь ко мне на постоялый двор и скажешь, что надумал. А обманщиков я не люблю и велю наказывать. Понял?

Повернулся и ушёл.

Весь день атаман промаялся. Думал, думал, а ответа найти не мог. Пытал соседей, но никто ничего путного ему не сказал. Пришла ночь, а Илюшка сидит на завалине под окном и всё думает. Уже на рассвете увидел он своего помощника Ивана Родионова, сына Родьки, и пожаловался на свою беду: как пойти к царю, что отвечать ему?

- Так то ж дело пустяковое, - отвечает Иван. Ты вот что, Илья, иди на станичный сбор, там тебя казаки ждут. А мне дай свою праздничную амуницию и атаманскую булаву. С виду мы с тобой схожи, царь меня не узнает. Я заместо тебя перед ним ответ держать буду.

На том и порешили. Атаман-знахарь пошёл на станичный сбор, а его помощник - Иван Родионов - к царю.

- Ну, надумал? - спрашивает его Пётр.

- Надумал, - отвечает Иван.

- Так отвечай: сколько вёрст до неба?

- Вот если, государь, помножить миллион на миллион, да полученное число перемножить между собой ещё тысячу раз, то и будет в аккурате.

Царь для приличия подумал, подумал, да и говорит:

- ничего не скажешь, правильный счёт. А теперь отвечай: сколько я сто'ю?

Иван, не моргнув глазом, отвечает:

- Двадцать девять целковых серебром, государь.

- Почему? - удивился Пётр.

- А очень просто. Иисус Христос был царь небесный, а его продали за тридцать целковых. Ну а ты царь земной, так, наверное, на целковый дешевле стоишь.

- Хорошо, - говорит царь. - Отвечай на последний мой вопрос: чего я думаю?

- А думаешь ты, царь, что говоришь со станичным атаманом. А на самом деле говоришь с его помощником Иваном Родионовым.

И рассказал царю всё, как дело было.

Засмеялся Пётр: уж больно понравился ему смекалистый казак. Расцеловал он Ивана и тут же отдал приказ произвести его в полковники. Атаману-знахарю вместо булавы велел дать костыль в руки и на смех всей станице поставить сторожем возле кабака.

3.

Осмотрелся царь Пётр в станице Михайловской и решил тут каланчу поставить. И не простую, а такую, какая бы кораблям путь указывала и в то же время для царских войск харчи и ружейное зелье про запас хранила. Собрал Пётр со всех сторон работных людей, и начали они каланчу строить. Только туго что-то у них работа подвигается. Что за день отстроят, то за ночь развалится - неведомая сила в разные стороны кирпичи разметает.

Поставил царь ночную стражу и строгий приказ дал - поймать злодеев, тех, что каланчу разрушают. Стража ночь простояла, никого не видала, а каланча опять развалена.

Бились так строители три дня, а на четвёртый и руки опустили: вся работа у них впустую.

Задумался царь Пётр над таким случаем. Стал расспрашивать бывалых людей, отчего и почему каланча разрушается. Никто не мог ничего сказать, но один старый казак растолковал.

- Каланча не строится потому, что место поганое. Твои воеводы, царь, на нём много казаков понапрасну казнили. Освятить это место надо. Покличь народ, может, найдётся такая девушка, что вольной-волею под каланчу ляжет, свою невинную кровь прольёт. Отойдёт тогда нечистая сила, и стены будут крепкими.

Ходил долго, видит, молодая казачка за водой идёт. И такая красивая, чернобровая да статная. Губы у неё красней спелой вишни. Поздоровалась она с царём, поклонилась ему и спрашивает:

- Отчего, скажи, царь-батюшка, погрустнел? Горе у тебя какое?

Царь рассказал казачке о своей заботе.

- Вот какие нехорошие у меня дела, - говорит. - Где найдёшь такую девушку, какая вольной волею под каланчу бы легла? Едва ли такая сыщется.

Молодая казачка слушает и царя пытает:

- А зачем тебе каланча потребовалась?

- Государству она требуется, - отвечает Пётр. - Пойдут тут корабли к Азовскому морю, поплывут войска, чтобы турок за море прогнать и наш край от врагов охранить. Каланча тем кораблям должна путь показывать да для войска харч и ружейное зелье хранить.

Выслушала казачка царские речи, помолчала немного и говорит:

- Для доброго дела жизнь не страшно отдать. Закладывай меня живой в кирпичную стену. Пусть твоя каланча стоит навеки нерушимо.

На другой день, на утренней заре, царские работнички заложили молодую казачку под кирпичную стену. С того часа успешно пошла у них работа. В шесть недель они сложили каланчу, и за это время ни один кирпичик не упал, ни один простеночек не похилился.

По слову Петра, стала та каланча на реке Хопре служить и маяком и военным складом.

Прошло более двухсот лет. Давно по Хопру не плавают корабли, а каланча в станице Михайловской всё стоит, будто только-только сложенная. Ни один кирпичик из неё не выпал, ни один простеночек не похилился. Крепкими оказались стены, замешанные на крови молодой казачки.

В. Головачёв, "Девка-Синеглазка". Напечатано в сокращении.