Судогодская история: осторожно, фальшивка!

Увы. Как бы мне ни хотелось наполнять своё детище, раздел «Стольный град Судогда», только достоверными свидетельствами и документами, - даже при самом тщательном отборе материалов очень скоро меня ждала досадная осечка. Через несколько недель после публикации материала «Матеуш Анцута. Письмо из прошлого» позвонил мой добрый знакомый Олег Гуреев, сотрудник Владимиро-Суздальского музея-заповедника. Он прочёл на нашем сайте этот документ и очень им заинтересовался. У меня же сразу в голове завертелся вопрос: как же там могли все эти годы не знать о найденном письме? Ведь о нём и газеты писали - это было настоящее событие? И где же ему быть сейчас, этому посланию, как не в фондах Музея-заповедника?..

В голове всё более живо шевелились сомнения: а был ли мальчик-то? Точнее - было ли письмо? Несколько дней коллеги во Владимире искали информацию и наводили справки, но вывод был неутешителен: никаких следов. Находка в Суздале действительно была, и был старый дом, принадлежавший некогда Матеушу Анцута, были фото его родных и ажурные перчатки его супруги... И только письма никакого в пакете со всем этим не было.

Тут уместно было бы вспомнить, что это были за строительные работы, в процессе которых была сделана бесценная находка. Известно, что сейчас туристический бизнес в Суздале раскручен на таких оборотах, что там окупятся любые, даже самые дорогие проекты. Более того, именно на такие, эксклюзивные услуги и есть постоянный спрос, ибо Суздаль... Это Суздаль. Сами понимаете.

Ну так вот. Реконструкция здания шла как раз с перспективой на подобную дорогую затею - очередную VIP-гостиницу, небольшую, но стилизованную «под старину». В историческом же здании. Получилось и вправду недурно - кто захочет, тот найдёт сайт этого заведения и увидит сам. Здесь я намеренно называть его не буду, дабы, во-первых, не отклоняться от темы, а во-вторых - не быть обвинённой в рекламе либо антирекламе - ни той, ни другой я совершенно не собираюсь заниматься.

И вот оно, совпадение: единственное место, где опубликован текст «письма Анцуты» (кроме страниц «Владимирских ведомостей» и судогодской районки, перепечатавшей его оттуда) - это как раз официальный сайт той самой гостиницы. Готовя к публикации свою версию письма, добытую с газетных страниц, я не могла, конечно же, не проверить, выложен он где-то или нет. Так и нашла гостиничный ресурс, забивая отдельные цитаты в поисковик. Страничка была оформлена приятно и со вкусом, а текст, содержавшийся там, был полнее, чем имевшаяся у меня на руках версия. Были там и фотографии вещей - женских кружевных перчаток, портрета Анастасии Филимоновны Анцута... Текст письма на удивление живо дополнял атмосферу сайта, создатели которого стремились донести до потенциальных постояльцев гостиницы ностальгическую и благородную атмосферу почтенного старинного особняка. Забавно, но ещё тогда я подумала, что если бы эту страничку оформляла я, то первым делом бы разместила там и снимок листка из этого письма, пожелтевшего и написанного, наверное, красивым витиеватым почерком...

Почему не поместили? Теперь-то понятно: потому, что нечего было помещать... Были ли те пронзительные строки написаны именно для этой цели - создать красивую легенду для строящегося объекта туристического бизнеса, некую изюминку, выглядящую изящно и привлекательно даже для самой взыскательной публики? Возможно, и так - хотя я не берусь об этом со всей уверенностью судить. Мне это, по сути дела, просто не нужно сейчас - я точно знаю, что письмо оказалось фальшивым, и этого довольно, а мотивы его автора не так уж важны. Слава Богу, что масштабы этой затеи позволили привлечь человека, обладающего и тонким художественным вкусом, и знанием исторических реалий, очень хорошо знакомого с историей усадьбы Храповицких - и, главное, любящего её так же, как некогда любили её обитатели. В каком-то смысле фальшивое письмо оказалось точнее и полнее многих совершенно серьёзных "исторических" публикаций, создаваемых в последние годы. Это видно с первых же строк - здесь Владимира Семёновича Храповицкого не называют графом (этого титула он никогда не носил). Хотя в то же время этот грубый ляп допускают даже университетские преподаватели-историки, пишущие учебники по краеведению и научные статьи.

Однако в полном письме был интересный момент, который меня ещё тогда насторожил. Матвей Степанович упоминал как бы вскользь, что знаком с Дзержинским, с которым они учились вместе, и хочет теперь попросить у него помощи в улаживании семейных дел. Меня как журналиста это как-то неприятно дёрнуло: подумалось, что если бы я сочиняла это письмо для газеты и знала бы о том, что эти люди когда-то в юности были знакомы, то точно в этом месте и так же легко коснулась бы этой темы... Изящно брошенная заманушка, подогревающая интерес читателя и вызывающая удивление... Неужели из всех своих однокашников лишь тот, не настолько уж и близкий знакомый удостаивается упоминания в столь масштабно-автобиографическом послании? Почему не Иванов, не Петров, не Сидоров - кто-то ещё из более близких друзей, общение с которыми дало юному Анцуте что-то важное в формировании его личности и взглядов - ведь о подобных моментах он столь подробно говорит, например, в части, посвящённой Карлу Францевичу Тюрмеру?

Вообще, эта избирательность изложения оставляет по прочтении какой-то смутно-неприятный осадок. Незаметную нотку фальши, которая, однако, совершенно растворяется на фоне последних "аккордов" прощального письма... То, что у Матеуша Анцуты из этого письма словно нет старости - событиям после отъезда его из усадьбы Храповицкого посвящено всего несколько строк - ещё можно понять: человек кажется деморализованным наступившим после революции хаосом, хотя с тех пор, судя по дате на письме, прошло уже семь лет, и вряд ли замешательство это могло полностью владеть его душой все эти годы. Чтобы за семь лет - и ничего более значимого, чем исчезновение зеленщиков и плохая работа аптек, не случилось? Да, это звучит красиво и эмоционально, но снова выглядит как яркий мазок, нанесённый художником на своё полотно... Когда он действительно хорош, то и один передаст зрителю всё его, художника, чувство, всё то, что он хотел сказать своим произведением и вложить в него... Нет нужды прописывать второстепенные детали, не так ли?

В то же время - вспомним о том, что перед нами - письмо. Кому пишут письма? При всей иллюзии "разговора с потомками" вряд ли следует ожидать, что именно нам - широкому кругу любопытствующих читателей XXI века - оно было адресовано. Скорее всего, писалось бы это всё равно для кого-то из родных и близких, хотя кто они, "мои дорогие", которым автор желает счастья в финале, так и остаётся загадкой. И всё более странно, что на склоне лет он рассказывает им про какого-то зеленщика, а не про собственных детей, которых у него было трое, которые росли и, вероятно, делали какие-то успехи, или болели, или выбирали жизненный путь... Но ни о чём из этого Матвей Степанович почему-то не находит нужным даже упомянуть. Хотя дорогим ему людям наверняка это было бы куда интереснее, чем состояние аптечной торговли в городе Суздале с 1924 году. Зато визит в усадьбу, пребывающую в запустении, снова описан довольно подробно и завершает всё письмо на минорной ноте. Чем ещё занимался Анцута все эти годы? Остаётся неясным. Собственное существование вне границ усадьбы Храповицкого его словно вообще не интересует.

Точно так же, как старость, ускользает от взора читателя и молодость автора. Её словно вовсе не было - пара ничего не значащих фраз, вот и всё, что звучит о столь значимом для каждого человека периоде. Детские воспоминания врезаются в память ярко и живо... Но Анцута, которого уж никак нельзя подозревать в плохой памяти и отсутствии некоторой сентиментальности, почему-то начисто игнорирует свои детские и юношеские годы, словно в это время с ним ничего достойного не происходило.

Не потому ли столь странно выпадают огромнейшие пласты из жизни автора письма, что настоящий его автор - вовсе не Матеуш Анцута, и он не мог знать всё о человеке, умершем 80 лет назад?.. А вот об усадьбе Храповицкого, по-видимому, он знал очень много.

И ещё - обратите внимание! - как поразительно мелькают во повествовании те вещи, которые были найдены в том свёртке, якобы вместе с письмом! Есть там и про кружевные перчатки, и про брата Матеуша, портрет которого, видимо, ошибочно принимался при публикации письма в газете за фото самого автора, и серебряный знак, выданный при окончании учебного заведения... Про учёбу ни слова, а про знак - есть! Хотя вообще-то можно было бы ожидать, что человек, который столь важным для себя считает это свидетельство своих успехов в учёбе и, соответственно, её саму, расскажет о ней хотя бы что-то ещё.

До этого момента мы говорили более о косвенных доказательствах поддельности письма, а сейчас перейдём к таким, которые восприниматься двояко уже не могут никак. Я уже упоминала о том, что найденные строки показались смутно знакомыми, но я не придавала этому значения, поскольку немало прочитала до этого об усадьбе Храповицкого в самых разных источниках, и какие-то факты могли упоминаться не впервые.

Но всё оказалось хуже. О замечательной книге "По Муромской дороге. Губерния в старой открытке" сразу же напомнил Олег Гуреев - ещё в том телефонном разговоре, когда мы только начали обсуждать злополучный документ: "Полистай... Мне кажется, что некоторые фразы я точно уже где-то читал, и скорее всего - там".

Оставалось только открыть эту книгу. Для тех читателей, кто с нею не знаком (а таковых будет достаточно много, ибо издание уже успело стать библиографической редкостью и не переиздавалось), немного расскажу о ней. Сборник стал одной из первых частей в серии книг, в которых каждая отдельная глава рассказывала о прошлом какого-то населённого пункта Владимирской области. Авторы у этих обзоров были разные, а оттого и стиль изложения, и сам охват материала также сильно различался (от попыток создать целостную картину прошлого очередного городка N до рассказа о каком-то отдельном её аспекте или вовсе о конкретном историческом персонаже).

Две части, посвящённые Судогде и Муромцеву, как раз и содержатся в томе "По Муромской дороге". Вторая из них, "На царских развалинах", была написана известным владимирским журналистом Андреем Филиновым в форме монолога В. С. Храповицкого, рассказывающего о славном прошлом своего блистательного имения. При всей историчности изложения это именно яркий художественный текст, базирующийся на сценарии фильма, снятого Андреем Николаевичем за несколько лет до выхода книги.

А теперь о датах. Они в нашей истории имеют ключевое значение. Письмо Анцуты в Суздале найдено было в 2004-м, а "По Муромской дороге" выпустили в 1997-м. Следовательно, при подготовке книги обнаруженное позже послание не могло использоваться никак. Также невозможно предположить, чтобы при написании его Матеуш Анцута пользовался какими-то архивными документами, которые цитировал бы дословно. Это просто не укладывается в представления о самой сути письма-воспоминания. Однако в его письме действительно встречаются фразы, почти полностью повторяющие текст из книги. Как такое могло получиться? Иного пути, как создание более поздней подделки на основе многих документов, в том числе и сборника "По Муромской дороге", представить не получается.

Чтобы не быть голословной, я приведу эти цитаты, чтобы окончательно отмести все сомнения по поводу их сходства. Вот отрывок из суздальского письма с описанием реконструированного господского дома:

"Восемьдесят комнат освещалось электрическими лампами в бронзовых светильниках византийского стиля от Берто, получавших ток от локомобиля, московский водопроводчик Петр Исаев устроил в доме канализацию и водопровод. Паровой насос «Челенс» закачивал пятьсот ведер воды в час в огромные емкости, которые находились в двух водонапорных башнях. В комнатах для гостей находились туалетные комнаты с мраморными ванными из мастерской братьев Бота. В имении работал телеграф и телефон, которым я пользовался для ускорения работ. Мебель поставил г-н Шмит: столовую светлого дуба, кабинет, а также мебель для передней. Оружие, фарфор - от поставщика Высочайшего двора Ивана Эберта, столовое серебро - от Фаберже, и многое другое".

А вот другой отрывок, из книги "По Муромской дороге".

"Более чем восемьдесят комнат его освещались посредством электричества с помощью 180 электрических ламп в золочёных бронзовых светильниках византийского стиля от Берто. При локомобиле, дававшем ток, числился на постоянном жаловании слесарь Сизов. (...) Для моего удобства и к услугам гостей московский водопроводчик Пётр Исаев устроил в доме водопровод и канализацию, и паровой насос системы "Челенс" закачивал пятьсот вёдер воды в час в огромные ёмкости водонапорных башен. В покоях для гостей были туалетные комнаты с мраморными ваннами и бассейном скульптурной мастерской братьев Ботта. В комнатах дома стояли телефоны, в имении работал телеграф. (...) Столь же тщательно отбирались мной и моими поверенными мебель и детали интерьера. Придворный фабрикант мебели, обойщик и декоратор Шмит поставил мне в январе 1887 года столовую светлого дуба на тридцать шесть персон, декорированную кабаньей кожей; ореховую гостиную; ещё одну гостиную красного дуба, кабинет и мебель для передней. (...) Оружие, фарфор, севрские вазы, бронза, зеркала - от поставщика Высочайшего двора Ивана Эберта, столовое стекло - от Фаберже...

Больше и не надо, верно?.. Вот и я сейчас продолжаю машинально листать книгу, а мысли уплывают куда-то далеко. Перед глазами проплывают старые улочки наших городков, а думается как-то совсем уж странно: что лучше - такая вот искусно выверенная и будящая живую любовь к уходящей родной старине фальшивка - или сляпанная абы как, за полчаса, с чудовищными неточностями и орфографическими ошибками очередная псевдоисторическая статейка о "графе Храповицком" за подписью людей, занимающихся историей профессионально (о, попадали мне такие творения в руки!)... Не знаю. Правда - не знаю. Хотя... Этих, вторых, вы на страницах Дома без Ключей точно никогда не увидите.

Но и оправдывать автора не стану. Когда думаешь, ЧТО прислали вместо реального письма от дедушки обрадованные и растроганные родственники из Тюрмеровки внучке Матеуша Анцута, уже старенькой женщине, в Петербург, - становится тоскливо и стыдно, хотя я сама в то время даже к публикации в газете отношения не имела.

Дело ведь даже не в том, кто его имел, а кто не имел именно в данном случае. Дело, скорее, в тенденции... В том, что для того кто захочет получить об истории Судогодской земли сведения, являющиеся действительно достоверными, есть только один путь - начать всё сначала. Путь в архив. Будет ли он там первым? Да нет, конечно. Все материалы о Храповицких там читаны-перечитаны за прошедшие десятилетия. И статьи по мотивам этих материалов - писаны-переписаны... Но почему-то всех, кто идёт туда затем, чтоб наконец отделить зёрна от плевел, тянет их в итоге снова смешать - уже на свой собственный лад. И снова к добытым крупицам точных фактов добавляются для красоты байки и рассказки из системы "ОБС" - "Одна бабка сказала"... А бабка говорила, что Храповицкий был граф. И правда - почему бы нет? Звучит-то как красиво!..

Так и замыкается круг. И читателю их исследований, в свою очередь, приходится самим идти в архивы... В них можно и полжизни провести, а облегчить другим этот поиск почему-то до сих пор никто не хочет. Я же постараюсь на страницах сайта это всё-таки сделать и более не повторять ошибку, допущенную с суздальским письмом. Всего лишь одно упущенное из вида звено (отсутствие оригинала документа) позволило фальшивке пройти "на ура" и не вызвать ни у кого подозрений. Поэтому впредь все документы, касающиеся истории, я буду публиковать здесь ещё и в виде сканов или фотоснимков - чтобы читатель сам смог оценить, насколько он им готов верить, и, возможно, использовал в собственных изысканиях.

Я снова перевернула страницу "По Муромской дороге". Там - стихи. Того же Андрея Филинова. Относятся они там совсем к другому, конечно, и всё же не могу не процитировать их здесь - очень уж к месту пришлось.

Наши сдержанные краски

Поразительно неброски -

Осторожные подсказки

И несложные наброски.

Но холсты чисты и плоски,

Рамки тесны и узки -

Дело, видимо, не в лоске,

и замешаны на воске

Наши честные мазки...