Натуралист: Часть 7
Вернёмся к ботаническим исследованиям В. Л. Комарова девятисотых годов.
В 1905 году Петербургский ботанический сад и Русское географическое общество решили передать Комарову китайские и монгольские коллекции ботанического сада, основная часть которых была собрана в замечательных экспедициях Географического общества. В течение двух лет Комаров ознакомился с восточно-азиатским гербарием ботанического сада, который включал в те времена растения Китая, Манчжурии, Кореи, Японии, Монголии и Тибета, всего около шести тысяч видов и 50 тысяч экземпляров. К этому времени Комаров уже исследовал флору Манчжурии, Уссурийского края, южной части Амурского края, севера Кореи. Уже на основании этих исследований Владимир Леонтьевич пришёл к мысли, что вопрос о систематическом положении и самостоятельности того или иного растения можно решать, только проследив историю всего рода, к которому принадлежит это растение, и установив деление этого рода на естественные группы.
«Значение морфологических особенностей никогда не бывает абсолютным, их надо оценить, а оценка зависит всего более от понимания истории и общих свойств данного рода, а также и его расселения» (Труды Императорского СПБ ботанического сада, т. XXIX, вып. I, стр. 4).
Что же касается флористических исследований Китая и Монголии, то здесь возникает ещё одно затруднение. Когда речь идёт о растениях, встречающихся на юге, роль Гималаев в их генезисе остаётся загадкой. Комаров отмечает, что при флористических исследованиях этих стран нельзя определить, следует ли говорить о гималайском элементе в китайской флоре или, напротив, о китайских растениях на Гималаях. Не ясны были взаимоотношения между этими элементами флоры. Можно было отказаться от решения общих кардинальных проблем генезиса флор Китая и Монголии и просто зарегистрировать виды растений, встречающиеся в этих странах. Это часто делалось во флористических работах. Предшественники Комарова склонялись именно к этому. Однако и им приходилось всё же указывать на зависящие от изменений климата и почвы морфологические изменения, которые претерпевает вид в пределах своего ареала.
«Такую задачу можно определить как стремление выяснить изменчивость, проявляемую данным видом при его переселениях на значительные расстояния. Из чего явствует, как быстро мы возвращаемся от составления точного списка к теоретическим исследованиям, если пытаемся рационализировать, осмыслить самую точность производимой работы» (Труды Императорского СПБ ботанического сада, т. XXIX, вып. I, стр. 5).
В отличие от обычного, формального подхода ботаников — регистраторов явлений, исследования Комарова по флоре Китая и Монголии характеризуются стремлением на основании обработки фактического материала осветить историю формирования этих флор.
Комаров применил для разрешения поставленной задачи выборочный метод монографической обработки материала. Без этого нельзя было, выполнить основные требования, которые он ставил перед всеми флористическими работами. Только путём монографирования можно было установить действительное отношение растительности Китая и Монголии к растительности сопредельных стран. Комаров подошёл к громадному эмпирическому материалу, который предстояло систематизировать и обобщить, с чёткими общими принципами, уже проверенными в предыдущих флористических и монографических-исследованиях.
Монгольская флора представлялась Комарову мало однородной. Он даже считал самый термин «монгольская флора» неточным, так как растительность Монголии не представляет собой единого целого с самостоятельным центром развития и с особой историей. Комаров считал более правильным говорить о пустынно-степной флоре Центральной Азии, составившейся из растений - выходцев из различных горных флор. Равнина Гоби окружена горными районами, откуда распространяются горные растения. Чем дальше они отходят от первоначального центра, тем в большей степени они смешиваются между собой; но в то же время тем бедней становится флора. Поэтому первой задачей, которую поставил себе Комаров, было определить те переселения, которым подверглись растения горных стран под влиянием усыхания Ханхайского внутреннего бассейна, а также определить изменения, которым подвергались эти растения, переселяясь в новые места.
Изучение китайской флоры связано с другой центральной проблемой. Нужно было выяснить роль горных стран в центре Китая для выработки флоры всего Азиатского материка. Комаров выбрал для своих монографических исследований один род растений, распространённый в горной стране Центрального Китая, один род, распространённый, преимущественно, в горах Центрального Китая, выходящий и в другие районы Азии, затем третий род, типичный для Китая, но переходящий не только в Азию, но также в Европу и в Америку, далее род, распространённый в Монголии и отсутствующий в Центральном Китае, и, наконец, один род, широко распространённый в Монголии, но встречающийся также и в Китае.
Обработав монографически эти роды растений, а также проанализировав работы по монгольской и китайской флорам, Комаров пришёл к основному выводу о том, что существует некоторая общность между флорами Монголии и Китая, несмотря на то, что флоры той и другой страны резко отличаются по облику, так же как отличаются климатические условия Китая и Монголии.
«Влажный муссонный умеренно-тёплый Китай с мягкой и непродолжительной зимой и сухая исполненная поражающих контрастов по климату Монголия, с невыносимою жарою летом и сильнейшими, сопровождаемыми ветром, морозами зимой, — должны представлять глубочайший контраст и в своём растительном населении. Однако, последнее положение значительно смягчается тем обстоятельством, что западная окраина Китая даёт довольно постепенный переход к Монголии от лесистых гор к безлесным с сухими склонам, и к сухим же плато с большими участками лёссовой, каменистой или песчаной степи. Много контрастнее представляется мне тибетская флора» (Труды Императорского СПБ ботанического сада, т. XXIX, вып. I, стр. 11).
Особую ценность для познания флоры Китая и Монголии и их генезиса представило изучение коллекции растений, вывезенных великими русскими путешественниками Потаниным, Пржевальским, Роборовским, Левцовым, Козловым и другими. Изучивши их, Комаров поехал в Лондон, чтобы ознакомиться с 14 тысячами растений, собранных английским учёным Генри и находящихся в Кью-Гардене. Генри ознакомил Комарова с собранными им коллекциями. Комаров в течение шести недель напряжённой работы просмотрел эти растения, а затем изучил и некоторые другие лондонские коллекции. Далее он поехал в Париж, где в Естественно-историческом музее, а также в частной коллекции Гектора Левелье он просмотрел богатые сборы, сделанные в районах Бейпина, Шанхая и Нанкина.
Резюмируя анализ гербарных материалов, относящихся к флоре Китая, Комаров пишет: «Монголия была прорезана нашими коллекторами вдоль и поперёк. Пустыня Гоби пересечена в западной, центральной и восточной её частях, степи северной Монголии посещены многократно и вообще растительность низин и плоскогорий исследована настолько, что вряд ли удастся в будущем особенно увеличить число её видов. Горные системы Монголии и Восточного Туркестана также пересекались неоднократно, но здесь возможны ещё большие пробелы; исследование горных стран требует вообще большей детальности, так как часто даже соседние долины сильно разнятся по своей флоре. Для Китая русскими путешественниками освещены лишь его северные и западные окраины; об остальном мы имеем сведения от иностранных исследователей, и многое ещё остаётся гадательным» (Труды Императорского СПБ ботанического сада, т. XXIX, вып. I, стр. 47).