Натуралист: Часть 4
Получив первую учёную степень, летом 1902 года Комаров снова отправился путешествовать. Он поехал на юг от Иркутска и Байкала в Северную Монголию, прошёл от Иркутска вверх по реке Иркут до самых высоких вершин Саянского хребта, перевалил через Саяны и вышел к озеру Косогол. Комаров обошёл кругом этого озера и возвратился в Иркутск.
Мы остановимся подробнее на этом путешествии, чтобы проследить общие характерные черты Комарова как исследователя русской природы.
19 мая 1902 года Комаров приехал в Иркутск, чтобы получить здесь подорожные для переезда на почтовых и земских лошадях в Тунку и запастись припасами, одеждой и инструментом.
«В шесть часов утра 17-го мая,— вспоминает Комаров,— к подъезду гостинницы, в которой мы жили, подкатили три почтовых экипажа; мы погрузили в них все наши вьючные ящики и мешки и разместились сами; при этом, предчувствуя сильную тряску, я анероиды и барометр взял на руки. Нам сопутствовал ещё сургутский казак И. А. Тарасов, котдрого мы выписали из Томска по рекомендации известного исследователя Алтая П. Н. Крылова и который, будучи коренным охотником, хорошо знакомым с тайгой, а кроме того и вообще человеком умным и находчивым, был нам чрезвычайно полезен в течение всей экспедиции» (Известия Императорского русского географического общества, т. ХLI, вып. I, стр. 24).
Комаров переехал через Ангару понтонным мостом, пересек железную дорогу и поднялся на Кайскую гору. Оттуда открывался вид на Иркутск с его деревянными домами и многочисленными старинными храмами, а на запад простиралась долина Каи с берёзовыми рощами.
«Листья на деревьях не начали ещё распускаться, а среди прошлогодней сухой травы лишь изредка мелькал бледно-жёлтый цветок прострела или на влажных местах курослеп и осоки. Подъехав к берегу Иркута, мы, благодаря низкой воде, могли проехать низом у подножия скалистой горы, отделяющей долину Каи от параллельной ей, но значительно большей долины р. Олхи. Чудная ивняковая пойма Иркута с стройными тополями и другими деревьями и кустарниками скоро прервалась рукавами Иркута и Олхи и расположенным между ними селом Смоленщиной» (Известия Императорского русского географического общества, т. ХLI, вып. I, стр. 24—25.).
Далее дорога, пройдя через пойму Иркута, оставляла долину этой реки, которая была стеснена крутыми и осыпающимися горными склонами. Дорога пошла горами.
Остановившись в деревне Моты, в двух верстах от берега Иркута, Комаров закончил день экскурсией на покрытый лесом высокий увал недалеко, от почтовой станции. Пристальный взгляд ботаника увидал расцветший сибирский богульяик, который покрывал гору фиолетовым покровом. В сырых участках леса распустились мелкие цветы ветреницы, среди сосен появились крупные цветы прострела. Характерно, что в описаниях своих ботанических экскурсий Комаров сразу обращает внимание на черты, сближающие встреченные им растения с другими, известными. В то же время эта тенденция опытного систематика не мешает Комарову охватывать ландшафт в его живых красках. Комаров, подобно Палласу и другим своим предшественникам, в исследованиях русской флоры обладает удивительным умением сразу схватывать особенности ландшафта в их единстве. Он как бы одновременно видит и мельчайшие морфологические детали растений и в то же время общий характер местности с её геологическими, орографическими и климатическими особенностями, определяющими в последнем счёте характер флоры, сосредоточенной в данном районе.
В дальнейшем Комаров и его спутник Еленкин поднялись выше в горы. Подъём и спуск стали тяжёлыми, начал встречаться снег. На подъёмах открывалась панорама ближайшей цепи Хамар-Дабана, укутанная пеленой снега. Дорога пересекалась извивами горного ручья. По сторонам были видны большие скалы и осыпи, покрытые лишайниками и мхами.
Внимание ботаников привлекали большие известняковые глыбы, которые сплошь были покрыты ярко-красными водорослями. По этой дороге путешественники прибыли в Култук, где оставались до 19 мая. Отсюда они двинулись по ровной долине - старому руслу Иркута. После Тибильтей дорога пошла правым берегом Иркута.
«Далее переправа через реку на пароме, приводимом в движение веслами, но без каната; роскошная пойма с пышными тополями, кустами жёлтой чилиги (Caragana arborescens) и кустарниковой лапчатки (Potentilla fruticosa), подъём на террасу и въезд в село Гужиры, населённое крестьянами, как и Тибильти. Выше этого места долина Иркута перегорожена так называемой Бычьей горой из базальта, река проходит здесь узкими щеками и ниже почти против Гужиры принимает справа один из значительнейших своих притоков, текущий с юга и крайне непостоянный по своему уровню - Зон-мурин. За Бычьей горой мы попали как бы в более тёплый мир, так как все деревья были уже в листьях, распустившись накануне нашего приезда, в ранее же посещённых местностях близость холодного Байкала значительно задерживает ход весны.
Миновав понемногу отроги и распадки Бычьей горы, мы стали быстро спускаться мимо берёзовых рощ, лугов и пашен в обширную равнину, занятую Тункою, центром большого хлебородного оазиса, где мы должны были достать вьючных лошадей и вообще окончательно снарядиться для настоящего рабочего пути среди дикой и пустынной природы высоких гор» (Известия Императорского русского географического общества, т. ХLI, вып. I, стр. 27.).
Приехав в Тунку, Комаров и Еленкин стали готовить вьючный караван. Они наняли лошадей, закупили муку и выпекли сухари, заготовили вьючные сёдла и потники. Затем Комаров сверил метеорологические инструменты экспедиции с инструментами местной метеорологической станции, которой заведовал школьный учитель, и 25 мая исследователи выступили из Тунки.
Сначала дорога шла левым берегом Иркута, затем путешественники переправились через реку и поехали по местности, заселённой бурятами. Затем они попали в пустынные места. Наблюдения Комарова, сделанные здесь, относились к природному ландшафту в целом. Его записи поражают сочетанием живой художественной передачи развернувшейся перед глазами путешественника картины природы с глубоким теоретическим проникновением в существо тех геологических и географических процессов, которые обусловили ландшафт. Эти записи имеют не только научную, но и художественную ценность. Они ярко восстанавливают природный колорит и в то же время содержат чёткие и ясные определения натуралиста. Читатель не посетует на нас, если мы приведём ещё несколько характерных выдержек из записей Комарова.
«За вторым Зенгисаном, который значительно меньше первого, хотя в половодье, наступающее после каждого большого дождя, также опасен, путь круто поднимается на гору и делает сравнительно большой перевал среди леса. Вершина перевала обозначена тем, что между деревьями протянуты верёвочки, увешанные лоскутками и бараньими лопатками, на которых начертаны священные изречения по-монгольски. Спустившись с перевала, дорога идёт у самого берега Иркута, потом лесом и разделяется на две одинаково торные ветви, налево в Туран, направо в Нилову пустынь. Переправа через Иркут оборудована большим паромом из двух сбитых вместе лодок на канате. Месте переправы давно уже отмечено как самое низкое из местонахождений своеобразного альпийского кустарника гривастой караганы (Caragana jubata), белые и розоватые цветы которой уже распустились» (Известия Императорского русского географического общества, т. ХLI, вып. I, стр. 34—35).
Приехав в Нилову пустынь, Комаров задержался на восемь дней, решив основательно изучить окрестности одной станции, расположенной не слишком высоко в горах, где растительность достаточно богата. Здесь была собрана большая коллекция местных растений. Отсюда Комаров совершил ряд пеших экскурсий в окрестности и в альпийскую зону ближайших гор. Из Ниловой пустыни Комаров уехал 07 июня и вскоре попал в Мондинский миссионерский стан.
Экскурсии в окрестности дали важные результаты. Мондинская котловина изобилует ледниковыми отложениями. Между моренными грядами встречается большое число мелких озёр. Леса, расположенные на моренных грядах, состоят из лиственницы. На террасах и моренных склонах расположены степи, напоминающие Монголию. Комаров внимательно исследовал растительность в долине Мондинской речки и нашёл на берегах её узкую луговую кайму и рощу берёз, тополей и лиственниц. Он исследовал пастбища и нашёл здесь большое число сорных трав, например, полыни, лебеды и др.