О рыбках, генах и извращениях

 Сегодня около 50% мирового населения живёт в городах. Ещё минимум половина от оставшихся мечтают о такой судьбе. Можно их понять: сельчанам кажется, что в городе больше возможностей, больше людей, больше жизни, в конце концов. Жители деревень, посёлков, станиц едут в города, чтобы остаться там в поисках лучшей доли – и лишь спустя какое-то время понимают, что попали в рабство. Их, привычных к размеренному образу жизни, без конца дёргают телефонные звонки, жёсткое рабочее расписание. Они, привыкшие к чистому воздуху и ночной тишине, вынуждены дышать смогом и еженощно просыпаться, вздрагивая от гудков проезжающих под окнами автомобилей или грохота поездов и трамваев. Им, привычным к простору и зелени, приходится жить в бетонной коробке, хорошо если в квартире, а не комнатушке два метра на три. И выходить гулять в парк, вокруг которого кольцом проходит трасса...

А вокруг суетятся, бегают, носятся исконно городские жители, гордящиеся тем, что раз в год на неделю выезжают «на моря»... Они не знают другой жизни, разве что догадываются о ней, но обычно им даже задуматься некогда о том, что есть что-то ещё кроме работы, дома и телевизора. На взгляд переехавших сельчан они выглядят нервными, злыми, болезненными и вечно спешащими. Куда? Никто не знает конечной цели. Сейчас на работу, вечером домой, и побыстрее, чтобы не попасть в пробку, а то два часа уйдёт впустую... А дома скорей за стол и, наскоро поужинав, можно, наконец, включить телевизор и расслабиться... Под рекламные ролики. Не знают они конечной цели? Неправда, знают о ней все. Теоретически. Только вот думать о ней так страшно, что лучше не вспоминать и вовсе.

На взгляд переехавших сельчан эти люди нередко кажутся бедными, обделёнными всем – временем, здоровьем, разумом... Неполноценными, одним словом. Достойны жалости такие люди? Безусловно. Так же, как достойны её инвалиды от рождения. И ещё больше те, кто имел возможность жить полной жизнью, но потерял её по воле судьбы.

Не имея возможности сравнивать, нельзя вынести суждение. И сельчане, рвущиеся в город, рвутся к своим мечтам, к жизни, созданной в их фантазиях. После переезда часто оказывается, что мечты далеки от реальной жизни. Тогда человек понимает, как на самом деле здорово было жить в селе, каждое утро иметь возможность выйти босиком на утреннюю траву, ещё покрытую ночной росой, и вдохнуть полной грудью чистый воздух. Да, там тоже тяжело. Да, приходится с утра до ночи чем-то заниматься – огородом, домом, живностью. Но это ни в какое сравнение не идёт с городскими невидимыми кандалами. Тогда человек, пусть не разумом, но хотя бы эмоционально, чувствами, понимает, что он был ближе к Природе, к той естественной жизни, которая была так привычна и рутинна, но всё же настолько естественнее, красивее и сильнее.

Если мы можем испытывать сострадание к инвалиду, то точно так же можем пожалеть и собаку, оставшуюся без ноги, или голубя, лишённого крыльев. Не потому ли мы жалеем их, что они ближе к нам, людям? Мы готовы допустить, что какой-то частью своего существа эти животные осознают свою неполноценность и мучаются от этого. А если такое делается с животным сознательно? Конечно, мы не одобрим подобного. Если речь идёт о собаках-кошках и, может быть, птицах. А что, если подобной неполноценностью «награждаются» существа, заведомо неспособные осознать свою ущербность?

С падением Советского Союза и становлением России на аквариумный рынок нашей страны хлынули потоком рыбки из Юго-Восточной Азии. Там уже многие годы существует своя традиция рыбоводства, на разведении аквариумных рыбок сколочены состояния многих семейств, а бизнес этот является одним из самых прибыльных в этих небогатых государствах. Может быть, после туристического. Именно там появилась традиция создания аквариумных уродцев.

Самый известный тому пример – «красный попугай» (Red Parrot), рыба, секрет выведения которой долгие годы содержался в секрете. Да и теперь их массово разводят лишь несколько азиатских хозяйств, продающих тысячи этих созданий по всему миру.

Попугаем эту рыбку зовут не за яркость окраски, а из-за особого строения челюстей. Рот рыбки уменьшен до минимума, а линии челюстей искривлены, как будто рыбка получила удар в нос, да так и осталась в деформированном состоянии. Это искривление чем-то похоже на клюв попугая, а высокие отделённые друг от друга передние лучи спинного плавника напоминают хохолок. Тело попугая укорочено, сжато в продольном направлении и вытянуто вертикально, превратившись в своего рода бочонок.

Собственной окраски эти рыбы не имеют. Как? Они же такие яркие – красные, розовые, оранжевые! И тем не менее, 90% окраски «красного попугая» обусловлено поступающими извне в его организм красителями, в основном каротиноидами. Чтобы рыбка сохраняла естественный цвет, её обязательно нужно кормить кормами, содержащими в большом количестве эти красители, причём непременно фирменные – при кормлении самодельными кормами окраска рыб всё равно блекнет и меняется в зависимости от пигментов, содержащихся в корме. Если же красители в организм не поступают, «красный попугай» непременно превращается сначала в «розового», а потом и в «белого попугая». Конечно, чисто белым он не станет – обычно такие рыбы становятся грязно-розоватыми, редко желтоватыми, как на фото.

«Красный попугай» (Red Parrot) – результат сложного скрещивания многих гибридных линий американских цихлид. Азиаты заявляют, что родителями красного попугая являются цитроновая цихлазома (Amphilophus citrinellus) и радужная вьеха (Vieja sinspilum). Конечно, это не совсем так: сколько ни скрещивай этих двух рыб между собой, красного попугая не получишь. Скорее всего, это «полуправда»: родителями «попугая» являются несколько подобных гибридных линий, каждая из которых вносит свой вклад в создание его облика.

Такая запутанная родословная «попугаев» не позволяет непосвящённым в точности воспроизвести рыбок и сделать их производство (разведением это назвать уже трудно) массовым. С той же целью применяется ещё одна бесчеловечная хитрость: ещё на стадии икринки или малька «попугаев» обрабатывают гормональными препаратами, направляющими половое развитие. Результат известен многим аквариумистам: сколько ни подбирай пару, потомства от этих рыбок не получишь. Они могут метать икру, причём делают это по всем правилам американских цихлид: находят камень, старательно пытаются его очистить своими искорёженными челюстями, а потом откладывают на него крупные икринки. Которые неизменно белеют и погибают. Почему?

Да потому, что все до единого «красные попугаи» - самки. Среди поступающих на рынки мира рыб нет ни одного самца. Да его и не может быть: половая система рыб формируется не в момент оплодотворения икринки, а в процессе её развития, а потом ещё развивается, пока рыбке не исполнится от двух до четырёх месяцев. В это время применение гормональных препаратов позволяет полностью исключить появление мужских половых признаков и формирование мужских гонад. Это простой и довольно эффективный способ создания рыб, которых невозможно развести.

Интересно то, что при этом икра «попугаев» вполне жизнеспособна: если в аквариуме найдётся готовый к нересту представитель вида, близкого к тем, что легли в основу «попугая», и оплодотворит икру, из неё выведутся мальки. Большая часть их будет немного похожа на мать – кривая, косая, обычно так же уродливо сплющенная, но окраской и формой головы обычно близкая к отцу. Иногда даже получаются «попугайчики», точно копирующие мать формой тела. Но окраска обязательно будет содержать дефекты.

 «Красный попугай» (Red Parrot) - одна из рыб, над которой селекционеры поиздевались так основательно, как только смогли. И эксперименты в этом направлении продолжаются: в последние пару лет на рынки нашей страны стали поступать так называемые «сердцевидные попугаи» - рыбки, у которых не только морда и корпус сплюснуты и искорёжены, но даже и хвоста-то нет! И это правда!

Хвостовой стебель у этих рыбок полностью отсутствует, как и лучи хвостового плавника. В редких случаях дефектные особи имеют торчащие прямо из позвонков спины отдельные лучи, но это явный «брак». Края же спинного и анального плавников заворачиваются к центру тела, образуя «сердечко». Остальное всё такое же точно, как у простого «попугая».

Такая рыбка не в состоянии задействовать самый главный двигатель рыбьего организма – хвостовой плавник. Она не может изогнуть тело хотя бы небольшой дугой и взмахом хвоста придать себе скорость. Её движения медленные, грудные плавнички, обычно выполняющие роль руля, вынуждены работать намного активнее, чтобы обеспечить продвижение вперёд. Изуродованные спиной и анальный плавники тоже вибрируют, чтобы хоть как-то содействовать движению. За счёт такого смещения функций «сердечки» плавают довольно активно, хотя в скорости и уступают «нормальным попугаям».

В последнее время нам попадались материалы, в которых утверждается, что "сердечки" - и вовсе не выведены искуственно, а массово подвергаются ампутации хвостового плавника в мальковом возрасте. Мальки сравнительно легко восстанавливают повреждённые ткани и приобретают соответствующую форму, а после ампутации живут в растворе антибиотиков, препятствующем сепсису и гибели рыб. Честно говоря, доверять этим сведениям трудно. Трудно представить себе подобную жестокость. Учитывая количество поступающих на рынок "сердечек", можно смело сказать, что никакого специального оборудования для такой массовости не хватит. Так что перед глазами появляется образ тайца с ножницами... О достоверности этих сведений каждый может рассудить сам, поискав нужные сведения в Гугле.

На фото вверху – странные рыбки: это, вроде бы, «попугаи». Но они не красные, а желтовато-белые, и тело их не такое бочонковидное, как у обычных. А ещё по телу разбросаны точки разных цветов, полосы, а иногда даже – чур меня, чур! – буквы: ГАИ, ФАС, МИР и что-то подобное. Во Природа даёт! Ну, чудеса селекции! Удивительно, правда?

На самом деле, удивляться и восхищаться тут нечему. Подобная окраска – результат очередного азиатского варварства. Этих рыбок привозят в нашу страну под названием «попугай тату», а продавцы уж называют, как захотят. Уже их торговое название даёт понять: ничего общего ни с селекцией, ни, тем более, с Природой окраска этих рыб не имеет. А имеет место особая форма татуажа. Иными словами, всё это многоцветье обусловлено введёнными под кожу рыб искусственными красителями.

Азиатские разводчики, разумеется, держат технологические детали процедуры татуажа в секрете. Может быть, потому, что не хотят делиться технологиями, может – опасаются возмущения общественности жестокостью процедуры... Доподлинно это неизвестно. Зато до нас дошёл похожий способ получения рыб с рисунками, применявшийся в средневековой Японии, где в садах знатных самураев можно было увидеть пруды с карпами. На теле отдельных рыб можно было прочитать имя владельца.

Вот как эту процедуру описывает Н.Ф. Золотницкий: «... Наконец, в Японии существует вид обыкновенных телескопов, на теле которых японцы ухитряются изобразить, подобно тому, как мы делаем на лошадях тавро или на плодах отпечатки государственного герба, рисунки китайских и японских букв, составляющих инициалы собственников рыб. Это производится следующим образом: части тела рыбы, которые желают обесцветить, предварительно вытираются досуха и затем на них пишутся кисточкой, окунутой в слабый водный раствор хлора, те буквы или знаки, которые желают воспроизвести. Способ, как видите, чрезвычайно прост, а между тем полученные таким образом на оранжевом и особенно на тёмно-красном фоне тела рыб белые знаки выдаются очень рельефно и помеченные ими рыбы являются замечательно оригинальными».

Представляете? Вынуть рыбу из воды, насухо обтереть с её тела слизь до самой чешуи, потом раствором хлора, разъедающим кожу рук, написать на ней какие-то слова, а после отпустить плавать с неудалимыми химическими ожогами... Клетки кожи со временем восстановятся, но вот пигментации в них уже не будет...

С «попугаями», вероятно, производят то же самое, только в ещё более жестоком варианте: у них не обесцвечивается кожа, а прямо в неё, под чешую, вводится краска. Правда, в этом случае результат достигается лишь частичный: рыбки растут, а количество введённого красителя не изменяется. Соответственно, окраска рыб как бы разбавляется неокрашенными клетками тела, как водой. Со временем пятна татуажа размываются, бледнеют, и могут даже пропасть вовсе, оставив незначительные размытые пятна.

Пожалуй, только истинно цихлидная жизнестойкость и невероятное для диких рыб здоровье позволяют «попугаям» перенести эту процедуру, потом тяжёлую транспортировку, а затем ещё и жизнь в аквариуме. Правда, судьба таких рыб чаще всего печальна: когда они попадают в магазин, то быстро становятся жертвами «любителей сделать подарок». Их дарят на день рождения в маленьком круглом аквариуме, а потом новоиспечённый аквариумист через день-два, реже неделю, выбрасывает в ведро окоченевший трупик... На этом интерес к аквариуму у людей обычно и заканчивается. Зачастую, до нового подарка.

Ну и, наконец, «верх совершенства», увиденный нами в торговом аквариуме: «сердцевидный попугай тату»... Несчастное, изувеченное человеческими руками создание, в котором от рыбы остались только жабры, чешуя и внутренности... Форма его тела, строение, даже окраска – всё это рукотворно и всё бесчеловечно уродливо... И ведь находятся люди, которые с радостью поддерживают своими деньгами эту индустрию людской жестокости. И считают это творение человеческих рук красивым и достойным...

Странная штука – ведь мы в свои аквариумы стараемся выбрать самых красивых с нашей точки зрения рыб, верно? И мы стремимся к тому, чтобы им было хорошо. Тогда почему же мы населяем свои аквариумы неполноценными существами? Может быть, что-то не так в нас самих? 

Mistes, Tasha